Ну, нет - поверить в то, что ему сегодня исполняется 90 просто невозможно!
По-прежнему красив (изысканно- красив!), легок и одухотворен.
По-прежнему играет в кино и театре, и в качестве режиссерской работы собирается вновь обратится к своему любимому Чехову.
По-прежнему любит и любим (и считает, что именно эта любовь и продлевает его молодость)!
А любовь многомиллионной армии зрителей - это дорогого стоит!
Рожденный в абсолютно простой подмосковной семье (отец - агроном, мать - работница скотного двора) он весь просто пропитан внутренним благородством и даже аристократизмом.
Качества эти со временем становятся все ярче и ярче, облик его становится всё более серебряным, и совсем не случайно за глаза (щадя его природную скромность – именно за глаза!) друзья называют его
"последним московским князем»...
6 апреля - День Рождения Станислава ЛЮБШИНА!
🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆🔆
ОТРЫВКИ ИЗ ИНТЕРВЬЮ СТАНИСЛАВА ЛЮБШИНА:
— Вы все еще верите, что через кино можно достучаться до сердец?
«Верю. Особенно в детей, потому что они — искренние.
Их помыслы чисты. Собаки и дети — самые естественные существа. Ребенок чувствует правду и фальшь. Если ты работаешь честно, то это
в его душу попадает.
Он ощущает все не рационально, а сердечком.
Сошлюсь на свой опыт. Когда я учился в шестом классе, мне за пионерскую работу дали билет на спектакль. Так я впервые попал в театр. Это был Московский театр транспорта, ставший потом Театром имени Гоголя.
Я надел сапоги 45-го размера на подковах, доставшиеся от двоюродного брата. А моя нога тогда была 33-го размера. Смотрю сказку. Со сцены рассказывают: пойдешь прямо — плохо, налево — еще хуже, направо — и вовсе ужас. Я многого не мог объяснить, но чувствовал себя странно.
Меня коробило от фальши.
Представьте, что композитор Шостакович приходит в ресторан, а там играют его музыку. Как бы он слушал свои сочинения в подобном исполнении?
Так и ребенок воспринимает. Меня словно подбросило с седьмого ряда.
Я встал и пошел через огромный зал, гремя подковами. Публика повернулась и смотрела, как уходит ребенок. Возвращаясь домой, пытался анализировать. Потом только понял, что актеры были искусственны, выступали как клоуны, полагая, что все дети должны смеяться.
А они не смеются, когда чувствуют неправду».
- Вам часто приходилось жалеть о своих решениях: отказал одному, согласился сниматься у другого?
«Кулиджанов хотел снимать меня в роли Раскольникова, но заболел,
а я за это время снялся в «Щите и мече». Его посмотрели 520 миллионов – то есть, получается, каждый житель СССР по два раза.
И Кулиджанов от своей идеи отказался – тебя, мол, теперь вся страна знает. Они в первую очередь типаж видят, а не актера.
Я отказывался, во-первых, из-за того, чтобы не играть очередной раз типаж разведчика. А во-вторых, по этическим соображениям.
После выхода фильма «Застава Ильича» все наперебой хвалили Хуциева – эх, нам бы талант Марлена. А когда Хрущев разругал фильм, те же люди, которые его хвалили, стали его крыть.
Мы ничего не понимали. А оказывается, все шло под стенограмму и стенограмма шла в ЦК. Хуциева затравили так, что он вынужден был выехать из своего переулка, где он жил, и снимать квартиру в другом районе Москвы. А я отказался сниматься у трех режиссеров из тех,
кто его травил. Хотя роли они мне предлагали интересные, характерные».
— Нынешние режиссеры должны Вас побаиваться.
Они наверняка не знают, что с Вами делать.
«Они как раз знают, что делать. Когда гениального дирижера Юрия Темирканова спросили, как он относится к теперешним оперным режиссерам, он произнес потрясающую фразу:
«У них есть замысел, но они забывают, что у Моцарта тоже был замысел».
Вот это и определяет многое в сегодняшнем оперном и драматическом искусстве.
У Моцарта был замысел, как и у Достоевского, Чехова, Толстого.
А режиссеры используют эти великие имена, погружая их персонажей в собственные замыслы».
- Станислав Андреевич, говорят, в каждом возрасте есть своя прелесть...
«Как говорил Ильин в «Пяти вечерах»: у меня в семнадцать лет было все впереди, и сейчас ещё все впереди».
- Ваш Ильин из «Пяти вечеров» не просто вернулся с Севера – он там отсидел...
«За вольнодумство. В театре можно было об этом говорить, а в кино запретили. У Володина Ильин рассказывает Тамаре:
«Едешь 500 километров, и ни души, резина замерзает, боишься остановиться, чтобы самому не замерзнуть».
Нас заставили этот текст выкинуть, а вместо него сказать:
«Едешь 500 километров, солнце яркое, небо чистое, у тебя за спиной карабин лежит – и ничего не страшно».
Меня так коробило от этой оптимистической фразы, что пришлось даже её переозвучивать - никак не мог её выговорить как надо».
- Что Вас сегодня вдохновляет – музыка, книги, спектакли, фильмы?
«Музыка, которая «уносит куда-то», как у Чехова написано...
И одна женщина – моя жена».
